Дети в школу собирались.
Марк Наташе нёс портфель.
Точность! Точность über alles!
Über alles in der Welt!

Фройляйн Рая, фрау Ада
- всяка будет к нам строга.
Всё, что нам сегодня надо -
это знать язык врага!

Свист картечи, рёв шрапнели!
К смертной схватке двух систем
Гоголь выдал нам шинели,
Чехов ружья снял со стен!

Дверь, распахнутая настежь.
Мы заходим в чистый класс.
O, jawohl! Das ist fantastisch!
Зуб за зуб! Не в бровь, а в глаз!

Солнце светит в чистом небе!
Не по нам звонит звонок!
Neue Liebe! Neues Leben!
Herz, mein Herz, was soll das geben?
Новый мир у наших ног!

В длинные строки удобнее ставить слова!
Классики в шоке бы были от эдаких песен:
Если у Пушкина, скажем, стихи - два на два,
Наши стихи тогда - чуть ли не десять на десять.
В этих канонах - поэта ленивого шанс:
Рифмы одной мне хватает на множество слов,
А где я их наберу на классический станс?
Слава гекзаметру, что он не так уж суров!
Коли тебе тяжело будет рифму сыскать,
Все же в себе не туши стихотворного жара -
Просто уверенно нужно строку удлинять,
Помня бессмертного Тита Лукреция Кара!

Едва оттают от снега пашни, увидев чахлый солнечный луч,
На старой водонапорной башне Водопроводчик достанет Ключ,
Оправит рунами шитый бархат, которому многие сотни лет,
Плеснет волшебного пойла в чарку, наденет глянцевый амулет,
Откроет тонкую дверь из дуба и двух десятков других пород,
Шепча заклятья, погладит трубы - как это делает каждый год,
И перекроет Ключом волшебным воды горячей живой поток,
Чтобы в едином людском молебне был главной просьбой тепла глоток,
А после лоб оботрет устало - хотя с чего бы ему потеть?...

Он знает - чтобы Лето настало, его все люди должны хотеть.
И потому ритуал весенний вершит упорно из века в век,
Чтоб мог согреть остывшую Землю любой мечтающий человек.

Я помню первый гей-парад
Пятнадцать лет назад.
Они тогда пошли ва-банк -
Они добыли танк.
Стояло лето над Москвой,
И главный их герой,
Вскочив на танк, сказал: "За мной,
Кто тоже голубой!!"
Зажегся бывший белый дом
Предательским огнем,
И каждый либерал вопил
"Век счастья наступил!"
Но гей-парад есть гей-парад -
Всё было через зад.
В одном лишь вышло преуспеть -
В умении иметь.
Так те, кто выиграл войну,
Нагнули всю страну.
Кого все знают, кто в тени...
Все пидоры они!

Будь просто честной хотя бы раз,
Ведь я уже знаю всё.
Не прячь своих бессовестных глаз,
Тебя это не спасёт.

Я ведь во всем тебе доверял
И думал что я твой друг!
Неужто я мало тебе давал?
Чего не хватило вдруг?

Ты мне во всем и всегда врала,
А я об этом не знал.
И ты обманула и предала,
Причем когда я не ждал.

Зачем мне твой кокетливый взгляд?
Не липни льстиво ко мне!
Я сам виноват и совсем не рад -
Тогда подумать бы мне!

Еще тогда бы предусмотреть,
Тогда бы предотвратить...
Но что теперь об этом скорбеть,
Былого не возвратить.

Как мог я оставить наедине
Тебя и накрытый стол?
Как я, не подумав о ветчине,
На пару минут ушел?

Мурчишь? И живот вон, как барабан -
Устрою я тебе пост!
И тапком сейчас... Куда под диван?
Ну, только высуни нос!

С притворной бездушной заботой
Они произносят: "Трудись",
Не зная, что тяжкой работой
Проникнута вся моя жизнь.
Сигар распечатавши ящик,
Сожравши батон колбасы,
Они изрекают: "Халявщик",
Презрительно морща носы.
Заняв у родителей денег
Без всяких процентов за год,
Они заклеймляют: "Бездельник",
На них покупая завод.
За этого папа вкупился,
Тот всех вокруг втаптывал в грязь -
"Я сам всего в жизни добился"
Они утверждают, гордясь!
И если от плана их плющит
Под бешеный пьяный кураж,
Не ведая, что я непьющий,
Они осуждают: "Алкаш".
С рожденья следы позолоты
Видны на их жизни простой -
Но вечное: "Больше работай!"
Они распевают толпой.
Но только вот голос народа
Не выйдет у них заглушить.
Я прямо скажу им: "Уроды!" -
И нечего тут возразить...

Я с детства умею мочить комаров,
Я с ними всегда справедлив и суров,
Чем с ними бороться? Нелепый вопрос:
Есть тапок, есть тряпка и есть пылесос,
И мною убит будет каждый комар,
Попав под прицельный и меткий удар!
Пластинки зеленых и синих цветов
Конечно спасают от этих врагов,
Но только в пластинках таящийся яд
Людей стороной не обходит, камрад.
Поэтому химию лучше не трожь -
Ты с ней лишь в могилу быстрее сойдешь.
Не плачь, не вздыхай - просто помни всегда:
Нельзя победить комаров без труда!
А значит - оружье удобней бери,
И можешь начать вон с того, на двери..

Тилифон разбудил с бодуна:
Это Аццкий звонил Сотона.
– Первый, нах!
Тилифон:
– Говорит Zavulon!
– Откуда?
– Из Голливуда!
– Что кросавчегу надо?
– А пришли-ка мне йаду!
– Для кого ж тебе йаду недецкаво?
– Для Antona для Gorodetskogo!
– А сколько прислать?
– Литра три или пять,
Меньшим его не взять,
Он у меня шибко сумрачный...

А потом позвонил Medved;
И как начал, как начал:
– ПРЕВЕД!!!
– Ужоснах! Не ревите!
Ниасилил: чего вы хотите?
А он только "Гы!" да "Лол!"
Не Medved, а чистый осёл.
Подите в Бобруйск, жЫвотное!

Мне приятель Зискин Фима,
Что во всех науках спец,
Рассказал – неумолимо
Грядет нам большой «конец»,
Что секретный академик,
Взяв немножечко на грудь,
Бороздя «пространство-время»,
Обнаружил эту жуть!
И, стесняясь и потея,
Он добавил – только вот
Всё переживут евреи,
Богом избранный народ.
Потому что по пустыне
Их водили сорок лет,
Оттого у них доныне
Есть на всё иммунитет!
Сколько их ни изводили
Хоть мечом, хоть кирпичом,
Только Хаве и Нагиле
Все напасти нипочём.
«Хочешь жить – умей вертеться
И, желательно, быстрей» — Тут и ёкнуло под сердцем –
Может быть и я еврей?
Я люблю мацу под шпроту,
На закуску есть форшмак,
И в субботу на работу
Не хожу за просто так.
Обожаю рыбу фиш я
И семь-сорок танцевать.
Правда, есть один излишек,
Хоть его и не видать.
Только жизнь ведь лучше ада.
Если так сложилось – что ж?
Я отрежу, если надо.
Доставайте, ребе, нож!
Палки-шмалки, ёлки-шмолки,
Цимес и азохен вэй!
Дайте, дайте мне ермолку,
Тору дайте поскорей!
Осознав в себе так много
И арабов матеря,
Я рванулся в синагогу,
Где и сделали обряд…
Я теперь, таки, спокоен.
Нету света и воды? –
Значит, так и надо гоям,
Эх, туды их, растуды!
Нам, потомкам Авраама,
Что завет в душе хранят,
Что другим шлемазлам драма,
То для нас фигня-шмигня!
Пусть беда любая близко,
Я теперь живу, свища!
но немного жаль пиписку
и со шкварками борща

Ног у совы две,
грудь у нее одна,
рук у совы нет,
а жопа почти не видна.

Есть у совы голова,
к ней прикреплен клюв,
ушей у совы два,
поэтому чуткий слух.

Сзади у сов хвост,
слева одно крыло,
справа еще одно.
У сов маленький рост.

Есть у совы спина,
часто бывает живот,
есть у совы слюна
(если залезть в рот).

Начало есть у совы
И есть у неё конец.
Но не у всякой совы,
А если она – самец.

Перья у сов есть,
шерсти у них нет.
Сова — это просто жесть,
а я охуенный поэт.

Мама Толи мыла раму
На четвертом этаже.
Толя думал: «Это драма –
Не о чем писать в ЖЖ.

Вот бы мама закричала
И упала из окна,
А потом была врачами
В лучшем виде спасена.

Как бы тут этаж четвертый,
Как бы тут невысоко.
Я бы снова стал бы тортом,
Я бы написал легко:

Мама, мол, сломала ногу,
Руку там и два ребра.
Но, жива – и слава Богу.
Доблестным врачам – Ура!

Слишком узкий подоконник
(Тот, что в комнате у нас)
Проектировал подонок
Или даже пидарас.

Кто же был той тварью ловкой,
Тем бессовестным дрищем?
Так как я живу в хрущевке –
Это явно был Хрущев!

Боже, как меня достали
Порождения совка.
Дотянулся адский Сталин
И до нас через века!

Власти дотянулись тоже:
Не пустили хлам под снос.
Всё отращивали рожи,
А квартирный наш вопрос

Не решали. Президента
Срочно выгнать из Кремля!
Обмотаюсь белой лентой.
С нами даже тополя

Протестуют, пухом белым
Заметая города.
Я, товарищ, буду смелым,
Не прощу им никогда

Эту сотню лет отстоя.
Как один умру в бою!
Покусились на святое,
Но родную мать мою,

Что сейчас совсем седая
Из-за всякого жулья.
Так Русь-матушка страдает,
Как страдает мать моя.

Это Русь сломала ногу,
Руку там и два ребра.
Помолясь немедля Богу
Нам ее спасать пора»!

Толя в топ хотел упрямо,
Пост рождался - super cool.
Он тихонько встал и маму
Аккуратно подтолкнул.

Я знаю, что эта паста где-то тут уже есть.
Но т.к. она мне оче нравится - запощу в этот тред, благо под его тему подходит.

Здравствуй, сын. Мы не виделись долго.
Я ушел непростительно рано:
Громко диск зашумел, да и только.
Да помехи прошлись по экрану.

Ты прости, что не видел, как вырос.
Как взрослел ты, графон познавая.
Старый дос поменял ты на виндоус,
Без меня весь винрар одобряя.

Всех зомбей ты валил в одиночку,
Сам решал, куда тратить скилл-поинт...
Если б мог бы послать тебе строчку
Не писал бы I AM DISSAPOINT.

Здесь, на небе, легко и привольно.
Игры есть - всё олдфагов винрары.
Здесь никто не соснул, все довольны,
Мы забыли про все холивары.

Тут, у нас, говорят про Круизис.
Что за зверь? Ну одни заморочки!
Я джва года листал Катехизис -
Про такое там, сына, ни строчки.

Михаил вот сказал (верно в шутку),
Что Фалач получил продолженье.
Вот умора, представь на минутку!
Михаил он шутник, без сомненья.

Слышал тоже, шептались ребята,
Всё крылами махая вальяжно,
Про какие-то там перекаты....
Впрочем, ладно. Все это не важно.

Сына, знай, что тебя вспоминая,
(Хоть и хвастать нам тут неприлично)
"Молодца!", говорю. "Точно знаю -
Сыну зделал на пять, на отлично!"

Я уверен, мы встретимся снова.
В своё время и в правильном месте,
Мы друг друга поймем с полуслова:
За консосль, как тогда, сядем вместе.

По пивку мы возьмем и кальмару
(Мамке скажем, что будем пить чаю)
И все игры пройдем мы на пару.
Что тогда не смогли. Обещаю

>>6431
EPIC
Можно соус лоли?

>>6431
Ты меня опередил :С.

>>6433
Гугл говорит, что это Suzu Nishiyama

Черный Котэ в темной комнате есть всегда.
Кто утверждает обратное – жалкий лжец.
Черный Котэ – как Т-1000 и Саддам,
Как Чарли Мэнсон и самый живой мертвец.

Он никогда не молился людским богам.
Он хохотал, черепа на куски дробя.
Он не оставит ни шанса любым врагам –
Он против них… Потому что он за тебя.

Ночь не опасна, ведь в ней обитает он -
Друг, что свернулся сейчас в темноте клубком.
Всякого монстра, решившего влезть в твой сон,
Черный Котэ, несомненно, порвет легко.

После пойдет и сожжет его жалкий дом,
Вырежет деток, жену и отца, и мать.

Пусть эти твари не смеют мечтать о том,
Как соберутся однажды тебя пугать!

Все, мой малыш, баю-бай, засыпай скорей.
Ну же, для страха действительно нет причин.
Помни, что самый ужасный из всех зверей,
Черный Котэ, охраняет тебя в ночи.

Каждую ночь мир становится на день старше.
Дряхлый, усталый, он сдаться вполне готов.

Каждую ночь мимо окон проходят маршем
Тени убитых в неравном бою котов.

Алым пустые глазницы цветут на мордах.
Рваные уши. Обрубленные хвосты.
Их перебитые лапы ступают твердо
По территории мертвенной темноты.
Зыбкий туман на дорогу из ран сочится,
Лунный огонь в уцелевших зрачках блестит.

Ужас навечно оставит клеймо на лицах
Редких прохожих, что встретят они в пути.

Ночь. Мир сдается. Презренно просит пощады…

Тени котов, прорываясь сквозь небеса,
Здесь перебитыми лапами мир вращают.
Сдавшийся мир. Чтобы днем он крутился сам.

>>6430
>>6787
Блин, я расплакался. Что же вы, люди, делаете!

Человек под дождь выходит,
Чтобы подышать водой.
Человек не старый, вроде,
Но зачем-то с бородой.
Он утратил чувство меры
Где-то около Твери
И скурил все полимеры,
И просрал все буквари.
Целеустремленно пьяный
И намеренно бухой,
Плавать в Море-Окияне,
Но не сделаться ухой
Он хотел бы очень, ибо,
Ясно даже и ежу,
Очень тупо быть не рыбой.
Кто не рыба – соплежуй.
Рыба плавает свободно
И, не зная про печаль,
Может делать что угодно,
Может ловко промолчать.
Места – море (ну, буквально).
Корма – океан вообще.
И не парят изначально
Сотни мерзостных вещей,
И никто не плюнет в душу.

Рыба приплывет в залив
И взойдет себе на сушу,
Руки-ноги отрастив.
Не мутантом и калекой -
Новым видом станет вдруг.
И убьет всех человеков,
Чтоб не гадили вокруг.
Все сметет к чертям собачьим
И построит города.
Радость, счастье и удача
Вновь вернутся.

Новый мир, налившись гноем,
Влезет в жопу неспеша.
Выйдет рыба с бородою
В дождь. Водичкой подышать.

О холодильник мой в ночи
Твои нутра довольно пусты
Но есть там баночка ким-чи
Корейской квашеной капусты

И вот пальцами достаешь
Шматки окрашенные перцем
И с хрустом их вовнутрь жрешь
И мир становится под сердцем

>>7219
Рис длиннозерный.
Кто тебя вырастил под
Новосибирском?

>>7222
Урусай -.-

>>7224
От урусая слышу.

Однажды выйдя на дорогу
Я вспоминал своих грехов
И заодно просил у Бога
Чтоб воспомог писать стихов

Явился ангел шестикрылый
И я подумал вот оно
А он меня натыкал рылом
В собачье сохнуще говно

Матовое марево
сумрачное небо...
Ни о чем не спрашивай,
ничего не требуй
Все прошло, все кануло,
разлетелось пеплом -
некому рассказывать
и просить совета,
мол, как с болью справиться?
как забыть о прошлом?
Что же мне останется?
только сон, не больше
Звездный пепел сыплется -
след чужого неба...
Ничего не спрашивай.
Ничего не требуй

Пионеры не ебут старушек
Даже если бабка - блядь и дура,
Даже по жестокому обкуру,
Пионеры не ебут старушек.

Пионер не пиздит октябрят
Даже Севастьянова Тараса,
Редкого, скажу вам, пидараса,
Пиздит, но не каждый день подряд.

Пионер не знает слова "хуй"
Даже если видит на заборе
Или в бане длинный дядиборин,
Пионер не знает слова "хуй".

Пионер не дрочит никогда
Даже если очень-очень хочет,
Даже если снится вдруг пизда,
Пионеры никогда не дрочат.

Пионеры любят хомячков,
Маленьких ебливых и вонючих
Даже просто так, на всякий случай
Пионер не пиздит хомячков.

Пионеры в жопу не дают
Даже Петьке из восьмого класса,
Даже за жевачку пидарасу,
Пионеры в жопу не дают.

Пионер при людях не пердит,
Крепится и не пердит упорно,
Даже если очень хочет пернуть,
Пионер при людях не пердит.

Пионер, когда идет в кино,
Он не смотрит про ебаться порно,
Свой салют и звук родного горна
Он не променяет на говно.

На защиту от врага страны
Пионер выходит с автоматом,
Пионеры родине верны
И ваще пиздатые ребята

Пионера каждый узнает
По хуйне на загорелой шее.
Пионер идет и ниибет!
Он отпиздить может за идею.

Чурка, черножопый и чучмек
Пионеру как родные братцы
Пионер - совецкий человек
Вежливый и умный - ниибацца!

Любит тишину библиотек
Пионер. И суету спортзала,
Ездит к морю в Крым, в родной Артек,
Если, скажем, школа заебала.

Отвечай, мудила на вопрос,
Прочитав стишочек про манеры:,
Понял, почему тебя, отсос,
Никогда не примут пионеры?

Ты хотел бы жить так, как никто другой не мечтал?
Хотел бы видеть, как я раскрою тебе череп?
Вместо этого, смотришь в пустую гладь мириады зеркал
И произносишь слабым голосом эти жалкие бредни.

Чего ты хотел, когда погружался в мутные воды несчастья и лжи?
Зачем себе выдумал этот поблекший мир из тоски и печали?
Чем хуже ты становился, тем сильнее мне хотелось от правды уйти,
Не сумев выбраться из твоего персонального меланхоличного ада.

Сколько блевотных мыслей продумал ты прежде, чем начать жить так?
Сколько дерьма уже вылил на себя, а сколько оставил на завтра?
Неловко выпав из влагалища матери, пытался вернуться назад,
Родившись и умерев в нулевом году, нулевого дня и нулевого Марта.

Чем, по-твоему, может дорожить такой человек как ты?
Кому бы, по-твоему, стал я заламывать руки за спину?
Нет ни одной мало-мальски важной мечты,
Способной убить мою шизофрению.

>>4181

>>7542

Ты сегодня мне принес
Не букет из алых роз
И не премию с заначкою -
Завопил с порога ты,
Что за сто кусков голды
Купишь тигера с прокачкою!

Танчики, танчики –
Значит, зарплате привет.
Танчики, танчики –
Сил больше нет!

Дети рОдного отца
Год не видели с лица,
Теща ходит-заикается -
Если папка входит в раж,
Если папка вопит «раш!»,
Тараканы разбегаются!

Танчики, танчики,
Сдохнете вы наконец?
Танчики, танчики –
Браку капец.

Нет бы все как у людей –
Тратил деньги на лядей,
Алкоголь или наркотики,
Или, скажем, гонококк
От соседки приволок –
Есть на то антибиотики!

Танчики, танчики
Выпилю, если найду.
Танчики, танчики,
Сгиньте в аду!

Заправлено в ракету полетное заданье,
И штурман выбирает по карте города:
«А может быть, Челябинск? Челябинск, до свиданья!
У нас еще в запасе Чита и Воркута!

Я верю, друзья, ни одна из ракет
До цели намеченной не долетит,
А если заметят - Челябинска нет,
Все спишем на метеорит!»

По счастью, спутник НАСА, вращаясь по орбите,
Заметил в атмосфере широкий дымный след,
А в космосе, что странно, он дыма не увидел,
Всей насой обыскались – на снимках дыма нет!

Я знаю, друзья, что у наших ракет
Труба выхлопная ужасно дымит.
Вот эта труба и оставила след,
А вовсе не метеорит!

Однажды на Лубянке признаются, наверно,
Где именно система дала фатальный сбой,
И с них сурово спросит повешенный Коперник,
Какой у метеора был номер бортовой!

Ах, какая была держава!
Ах, какие в ней люди были!
Как торжественно-величаво
Звуки гимна над миром плыли!
Ах, как были открыты лица,
Как наполнены светом взгляды!
Как красива была столица!
Как величественны парады!
Проходя триумфальным маршем,
Безупречно красивым строем,
Молодежь присягала старшим,
Закаленным в боях героям -
Не деляги и прохиндеи
Попадали у нас в кумиры...
Ибо в людях жила - идея!
Жажда быть в авангарде мира!
Что же было такого злого
В том, что мы понимали твердо,
Что "товарищ" - не просто слово,
И звучит это слово гордо?
В том, что были одним народом,
Крепко спаянным общей верой,
Что достоинства - не доходом,
А иной измеряли мерой?
В том, что пошлости на потребу
Не топили в грязи искусство?
Что мальчишек манило небо?
Что у девушек были чувства?
Ах, насколько все нынче гаже,
Хуже, ниже и даже реже:
Пусть мелодия гимна - та же,
Но порыв и идея - где же?
И всего нестерпимей горе
В невозможности примирений
Не с утратою территорий,
Но с потерею поколений!
Как ни пыжатся эти рожи,
Разве место при них надежде?
Ах, как все это непохоже
На страну, что мы знали прежде!
Что была молода, крылата,
Силы множила год за годом,
Где народ уважал солдата
И гордился солдат народом.
Ту, где светлыми были дали,
Ту, где были чисты просторы...
А какое кино снимали
Наши лучшие режиссеры!
А какие звенели песни!
Как от них расправлялись плечи!
Как под них мы шагали вместе
Ранним утром заре навстречу!
Эти песни - о главном в жизни:
О свободе, мечте, полете,
О любви к дорогой отчизне,
О труде, что всегда в почете,
И о девушках, что цветами
Расцветают под солнцем мая,
И о ждущей нас дома маме,
И о с детства знакомом крае,
И о чести, и об отваге,
И о верном, надежном друге...
И алели над нами флаги
С черной свастикой в белом круге.

И было так: четыре года
В грязи, в крови, в огне пальбы
Рабы сражались за свободу,
Не зная, что они - рабы.
А впрочем - зная. Вой снарядов
И взрывы бомб не так страшны,
Как меткий взгляд заградотрядов,
В тебя упертый со спины.
И было ведомо солдатам,
Из дома вырванным войной,
Что города берутся - к датам.
А потому - любой ценой.
Не пасовал пред вражьим станом,
Но опускал покорно взор
Пред особистом-капитаном
Отважный боевой майор.
И генералам, осужденным
В конце тридцатых без вины,
А после вдруг освобожденным
Хозяином для нужд войны,
Не знать, конечно, было б странно,
Имея даже штат и штаб,
Что раб, по прихоти тирана
Возвышенный - все тот же раб.
Так значит, ведали. И все же,
Себя и прочих не щадя,
Сражались, лезли вон из кожи,
Спасая задницу вождя.
Снося бездарность поражений,
Где миллионы гибли зря,
А вышедшим из окружений
Светил расстрел иль лагеря,
Безропотно терпя такое,
Чего б терпеть не стали псы,
Чтоб вождь рябой с сухой рукою
Лукаво щерился в усы.
Зачем, зачем, чего же ради -
Чтоб говорить бояться вслух?
Чтоб в полумертвом Ленинграде
От ожиренья Жданов пух?
Чтоб в нищих селах, все отдавших,
Впрягались женщины в ярмо?
Чтоб детям без вести пропавших
Носить предателей клеймо?
Ах, если б это было просто -
В той бойне выбрать верный флаг!
Но нет, идеи Холокоста
Ничуть не лучше, чем ГУЛАГ.
У тех - все то же было рабство,
А не пропагандистский рай.
Свобода, равенство и братство...
Свободный труд. Arbeit macht frei.
И неизменны возраженья,
Что, дескать, основная часть
Из воевавших шла в сраженья
Не за советскую-де власть,
Мол, защищали не колхозы
И кровопийцу-подлеца,
А дом, семью и три березы,
Посаженных рукой отца...
Но отчего же половодьем
Вослед победе в той войне
Война со сталинским отродьем
Не прокатилась по стране?
Садили в небеса патроны,
Бурлил ликующий поток,
Но вскоре - новые вагоны
Везли их дальше на восток.
И те, кого вела отвага,
Кто встал стеною у Москвы -
За проволоками ГУЛАГа
Поднять не смели головы.
Победа... Сделал дело - в стойло!
Свобода... Северная даль.
Сорокаградусное пойло,
Из меди крашеной медаль.
Когда б и впрямь они парадом
Освободителей прошли,
То в грязь со свастиками рядом
И звезды б красные легли.
Пусть обуха не сломишь плетью,
Однако армия - не плеть!
Тому назад уж полстолетья
Режим кровавый мог истлеть.
И все ж пришел конец запретам,
Но, те же лозунги крича,
Плетется дряхлый раб с портретом
Того же горца-усача.
Он страшно недоволен строем,
Трехцветным флагом и гербом...
Раб тоже может быть героем,
Но все ж останется рабом.
И что ж мы празднуем в угоду
Им всем девятого числа?
Тот выиграл, кто обрел свободу.
Ну что же, Дойчланд - обрела.
А нас свобода только дразнит,
А мы - столетьями в плену...
На нашей улице - не праздник.
Мы проиграли ту войну.

- А сегодня наша мама
отправляется в полет,
потому что наша мама
называется "пилот"!
(30-е гг. ХХ в.)

С лестницы ответил Вова:
- Мама - летчик? Что ж такого!
Вот у Мани, например,
мама - оппо-зицио-нер,
а у Сидоровой Яны
обе мамы лесбияны,
а у Левы мама - блогер...
Мама - летчик!
В рот мне ноги!

- Самый кайф, - сказала Ната, -
если мать - прокрастинатор:
у нее до дневника
не дотянется рука!

И вздохнула Нина тяжко:
- Разве плохо быть монашкой?
Кто поклоны в церкви бьет?
Уж конечно, не пилот!

Пишут блогеры в фейсбуке -
это очень хорошо!

Хипстеры фигачат луки -
это тоже хорошо!

Кто-то строем ходит с флагом,
кто стоит в музее раком,
кто и баба, и мужик...
А работает таджик.
(начало ХХІ в.)

Безвременно погибшим ещё до своей физической смерти посвящается...

Ты пьёшь чай и ешь калач
И листаешь
Двач
Двач
Двач

Не пойдёшь играть ты в мяч
Не отпустит
Двач
Двач
Двач.

Ждёт тебя гора задач?
Отдохни. Есть
Двач
Двач
Двач

Был ты няшка и хохмач,
Без пяти минут альфач
Молод, храбр и горяч,
Мир твой полон был удач
И кричал тебе: «Хуячь!»
А теперь лишь
Двач
Двач
Двач

Ты задрот и бородач,
Только что отпиздил хач,
Стал ты хуже дохлых кляч,
Ты теперь хуйло, трепач,
Вешалка для неудач
Заходи, братюнь, поплачь
Ждёт тебя твой
Двач
Двач
Двач

Где-то конь несётся вскачь,
Каркает на ветке грач,
Норку роет жук-усач,
Пацаны идут на матч,
Люди едут утром с дач,
Сумку срезал вор-щипач,
Партитуру мнёт трубач,
Тренируется циркач,
Жертву вешает палач,
Программист поднял Apache
Ждут студенты пересдач,
По палатам ходит врач,
Джинсы шьёт китаец-ткач,
Остров приобрёл богач,
Хлещет алкашня первач,
Ну а ты зашёл на двач,
Сотня аниме-раздач
В твоих торрентах, незряч
Правый глаз твой, ты – патлач,
Хуй твой сморщен и висяч,
Да и сам ты не силач,
Сложно уж тебе напрячь
Ум. И мышцы. Но не плачь.
И задротский взгляд не прячь –
В интернетах ты лихач.
В тред зайди-ка, посудачь.
Да. Опять на
Двач
Двач
Двач

It’s your eterne mental pain
Welcome, bro. Again.
Again...

У каждого дела запах особый.
В булочной пахнет сгоpевшею сдобой.
Мясом пpотухшим пахнет мясник.
Газом угаpным пахнет печник.
Пахнет молочник пpокисшей сметаной.
Пахнут шахтеpы гоpелым метаном.
Пахнет газетчик как дохлая утка,
Как паpфюмеpный отдел пpоститутка.
Пахнет хиpуpг неудачным наpкозом.
Пахнет дояpка вечеpним навозом.
Содpанной шкуpой пахнет скоpняк.
Ассенизатоp... Знаете как.
Пахнет кухаpка капустою кислой.
Пахнет сестpа медицинская клизмой.
Тещи, как пpавило, пахнут блинами,
Все на таможне - большими деньгами.
Пахнет паpтиец как кpасные флаги.
Hянечка пахнет подгузником Хагги.
Пахнет сапожник густым гуталином,
А популяpный певец - кокаином.
Консул английский пахнет овсянкой,
Школьный учитель pазит валеpьянкой.
Пахнет несвежим солдат сапогом.
Пахнет гоpячим бpаток утюгом.
Пахнет pевматик озокеpитом.
Пахнет любитель pывков динамитом.
Килькой в томате пахнет туpист,
Йодом с зеленкой споpтсмен альпинист.
Пахнет священник святою водою.
Пахнут pаввины кошеpной едою.
Азбукой Моpзе пахнет pадист.
А геpоином контpабандист.
Hефтью pазлитой пахнет моpяк.
Лишь пpогpаммисты ... не пахнут никак!!!
Но...
"Лишь программисты не пахнут никак",-
Так мог подумать только дурак.
"С"-кодировщик пахнет структурой,
Visual Basic пахнет халтурой.
С++ пахнет полиморфизмом,
Оракл пахнет бюрократизмом,
Митингом нудным разит DBA,
Пахнет Main Frame, словно старый еврей.
Web-программист пахнет связью случайной,
Пахнут COBOL программисты отчаянием.
Пахнет PASCALщик чем-то забытым,
ACCESS разработчик - корытом разбитым.
Вместе все пахнут словно бардак -
Только тестеры не пахнут никак!

>>10829
противный стих.
аервая часть пахнет девяностыми.
ощущение будто часть про программистов выдумывалась где-то всем форумом под аккомпанемент первонахов и байанов про билла гейтца.

Я не Бетховен и я не Рембрант
Другого порядка имею талант -
Банить с улыбкой, банить в слезах,
Банить в костюме, банить в трусах,
Банить за дело, банить за так,
Банить как умный и как дурак,
Банить спросонья, банить с похмелья,
Банить жестоко и банить с веселья,
Банить мизинцем, банить ногой,
Банить и правой, и левой рукой,
Банить ночами, банить с утра,
Банить под возгласы САКС и УРА!
Банить подростков, банить дедов,
Банить друзей и банить врагов,
Банить без cпросу, банить с подачи,
Банить бесплатно и банить без сдачи,
Банить парней, банить девченок,
Банить как рыцарь и как подонок
Банить на месяц, банить на день,
Банить с желанием и когда лень,
Банить серьезно, банить слегка,
Банить и умного, и дурака,
Банить с шумихой, банить молчком,
Банить с картошечкой, банить с лучком,
Банить с издевкой и с сожаленьем,
Банить по быстрому, банить с раденьем
Банить нелепо, банить логично,
Банить бесстыдно, банить прилично,
Банить веселых и банить серьезных,
Банить простуженных, банить гриппозных,
Хоть не Бетховен я и не Ван Гог
И от меня в этом мире есть прок!

Люди всей страны с детьми и взрослыми,
рты открыв, забросив все дела,
просидели много лет под козлами,
на которых шёл распил бабла.

Где-то в небе руки мускулистые
двигали промышленный резак
и катились стружки золотистые
каждому в карман за просто так.

Кто повыше - тем за ворот кучами,
кто пониже - тем в карман пальто,
ну а что рассыпалось - окучили
те из нас, кто был вообще никто.

С жадностью хватали пальцы тощие,
что из толстых высыпалось вниз.
В выходной и в будни, днем и ночью -
над страной стоял веселый визг.

Стружки были теплые, веселые,
вкусно пахли хлебом и едой -
с легким ароматом нефтедоллара,
никеля и прочей ерундой.

Кое-кто купил коттеджик каменный,
остальные нет, но всем тепло.
Мы панелей накупили плазменных,
чтоб смотреть, как пилится бабло.

Сидя у экранов, водку пили мы.
Ну и что, а кто бы не запил?
Если сделан импортными пилами
грамотный промышленный запил?

Это ли мечта недостижимая?
Пусть китайцы пашут тяжело,
а над нами - вечное пилимое
толстое смолистое бабло!

Знай, сиди, фисташки с пивом лузгая,
под его ритмичные шумы.
Вот какая ты, идея русская, -
та, что столько лет искали мы!

Мы - цари! Вселенная - кормилица!
Стоит только глазом нам моргнуть,
всё бабло придет к нам и попилится,
устилая стружками наш путь!

Есть у нас приданное на выданье!
Нам не надо напрягать умы!
Мы уже купили Евровиденье!
И почти футбол купили мы!

И уже оделись в заграничное!
А потом к такому-то числу
тишина настала непривычная.
Словно кто-то выключил пилу.

Мы сначала думали не рыпаться.
Но потом дошло до нас слегка:
что-то сверху перестало сыпаться,
хоть внизу достаточно пока.

И сегодня нам пора обидеться:
что еще за кризис мировой?
С сентября бабло у нас не пилится!
Как у вас, ребята, с головой?

Ну-ка отвечайте без истерики,
кто придумал это западло?
Кризис где-то там у вас в Америке,
а у нас - не пилится бабло?!

Нам плевать на банки и на вкладчиков,
кто у вас чего не доплатил!
Вызовите срочно к нам наладчиков,
пусть наладят прерванный попил!

Если есть в башке у вас извилина,
быстро всё исправили, раз-два!
C сентября в стране бабло не пилено!
И уже кончается жратва...

Мой парень – гопник с Вторчермета,
И этот факт неоценим.
Я гребанным интеллигентом
Себя почувствовала с ним.

Лампасы, шапка на затылке,
В глазах – естественная мощь,
Мы подружились в «Ложке-Вилке»,
Он уступил последний борщ.

Такой реальный, четкий, дерзкий:
Ну как такому, и не дашь?
Он с мягким знаком в смс-ке
Мне пишет слово «Уралмаш».

Мой парень – гопник с Вторчермета,
А я чикуля с ЖБИ.
Мы знаем таинство секрета
Большой и искренней любви:

По банке «Балтики» по третьей,
Район, январский снегопад.
Мы как Монтекки с Капулетти.
Ну, только предки не бузят.

Под окнами во все колонки
И туц и бац, и адский микс.
Пусть всем заложит перепонки,
Чтоб знали – мой подъехал принц.

И вдруг меня обидят где-то,
Он сразу даст с вертушки в щи.
Мой парень – гопник с Вторчермета.
Адьос, культурные прыщи!

Я задыхаюсь в дурдомовской клетке.
Я вспоминаю колечки атоллов.
Доктор, меня усыпляют таблетки.
Доктор, меня оглушают уколы.

Доктор, поймите же, мне здесь не место.
Я не опасен, вот, честное слово.
Просто, я слеплен из странного теста.
Впрочем, я знаю, Вам это не ново.
Просто, мне нравится шлёпать по лужам.
Просто, мой дом – тридевятое царство.
Доктор, оставьте, диагноз не нужен.
Доктор, прошу, отмените лекарства.

Знаете, доктор, свобода дороже...
Нет, я спокоен, не нужно медбрата!
Ежели Вы не поймёте, то кто же?
Разве что, только сосед из палаты.
Он, мой сосед, замечательный малый –
Гаййй Юлий Цезарь, ни больше, ни меньше.
В прошлом великий, а ныне усталый,
Добрый, неловкий и очень потешный.

Снова отвлёкся. Ведь речь не об этом!
Доктор, поймите же, все эти люди,
Те, что в народе зовутся «с приветом»,
Те, что зачёркнуты пальцами судей,
Те, что живут в своем сказочном мире,
Эти ферзи в федерации пешек,
Все они стали мишенями в тире,
Где вместо пуль канонады насмешек.

Что это я... Ну простите, простите.
Эх, разошёлся безумный философ!
Доктор, я верю, что Вы – мой спаситель.
Я к Вам пришел по такому вопросу:
Доктор, я знаю, что Вы благородны.
Вы – поводырь нашей страждущей паствы.
Доктор, я сделаю все, что угодно,
Только прошу, отмените лекарства...

>>11769
Я не то чтобы жить не хочу, просто я не умею.
Просто каждый мой шаг бесполезен, нелеп, неоправдан.
Просто время резвится, а чувства и мысли немеют.
И малиновый рай обращается клюквенным адом.

Жизнь до слёз хороша. До безумия, старости, рвоты,
До пера птицы счастья, которая не долетела
До меня, до последней, звенящей фужерами ноты,
До шнурков, со смешком уступающих тяжести тела.

И не то чтоб меня не учили, но я не усвоил
Ничего из всего – из несложного, в целом, урока.
Время – нашбронепоезд в далёкое светлое, с воем
Проносящийся мимо меня. Не сочтите упрёком

Этот плачярославны по сдобренным болью неделям,
Неуклюжему детству, мучительным выдохам-вдохам.
По всем тем птицам счастья, которые не долетели.
Просто мне невозможно, неправильно, нечеловечески плохо.

когда умирают белочки,
зайчики горько плачут,
водочку пьют немножечко,
уши подмышки прячут.
когда умирают зайчики,
ежики плачут горько,
катаются, словно мячики,
теряя в пыли иголки.
когда умирают девочки,
мальчики бьются об стеночки,
мальчики бьют тарелочки,
режут в ванночке веночки.
когда умирают мальчики,
девочки горько плачут,
а после рожают новеньких.
а то ведь пиздец иначе.

Ты с детства мне в сердце вошла, Украина,
пленительной ночью под рождество,
душевною думой певца Катерины,
певучестью говора своего.

Ты с детством слилась, Украина, как сказка.
Я знала, невиданная земля,
что вечер в Диканьке волшебен и ласков,
что чуден твой Днепр, в серебре тополя.

Ты в юность вошла, Украина, как песня,
за сердце берущая, с первой любовью...
...Он мне напевал их в дороге безвестной,
немножко сдвигая высокие брови.

Ты в юность входила трудом, Украина,
прямым, опаляющим, как вдохновенье:
была Днепростроевская плотина
эмблемою нашего поколенья.

Я рада, что в молодости вложила
хоть малую каплю в неистовый труд,
когда ленинградская «Электросила»
сдавала машину Большому Днепру.

Гудят штурмовые горящие ночи,—
проходит днепровский заказ по заводу,
и утро встречает прохладой рабочих...
Тридцатые годы, тридцатые годы!

Ты в зрелость входила с военным мужаньем,
жестокие ты испытала удары.
О, взрыв Днепрогэса — рубеж для сознанья,
о, страшные сумерки Бабьего Яра.

Фронты твои грозной овеяны славой,
все победившие, все четыре.
Ночные днепровские переправы
седою легендой останутся в мире.

...И снова зажгли мы огни Днепрогэса.
Он «старым»`


любовно
наименован.

` Да, старый товарищ, ты вправду — как детство
пред тем, что возводится рядом, пред новым.

Нам вместе опять для Каховки трудиться,—
по-новому стала она знаменитой,—
и вместе расти,`


и дружить,
и гордиться

` твоею пшеницей, твоим антрацитом.

Не праздника ради, но жизнь вспоминая,
так радостно думать, что судьбы едины,
что в сердце живешь ты, навеки родная,
моя Украина, моя Украина.

Пока сосед в домашних тапках
смотрел по телеку футбол,
я у соседа спиздил шапку
и с нею в комнату ушел.

Она далась мне как награда,
как главный призовой билет.
Мне эту шапку было надо
последние пятнадцать лет!

Я слишком долго жил обсосом,
в карманах у меня дыра,
и на меня смотрели косо
соседи со всего двора,

дворняжки не давали лапку...
Но нынче — зацените, эй!
Я тот, кто может спиздить шапку,
не заработав пиздюлей!

Мне снова стало чем гордиться!
Я снова строен и высок!
Свои встревоженные лица
не суйте в мой дверной глазок!

Вы ждете от меня ответа?
Не скрою: очень рад, друзья,
что кто–то спиздил шапку эту.
Но кто сказал, что это я?

Она не то, чтоб прямо Гуччи,
но у меня мотив иной:
для шапки будет только лучше,
когда она теперь со мной!

А вдруг сосед её на сраку
надел бы вместо головы?
А вдруг бы в ней устроил драку,
и пострадали лично вы?

И прочих аргументов тыща,
я рассудителен и зол...
Но не дадут ли по еблищу
когда закончится футбол?

В аду — аврал. Кипит работа,
бедняг-чертей бросает в жар:
Заклинил наглухо ворота
Егор Тимурович Гайдар.

То изнутри его толкают,
А то снаружи тычут в зад,
Шампунем, маслом поливают,
Ан — не вперед и не назад!

Сам Сатана примчался в спешке,
Налег плечом — увы, никак.
Кричит:
— Да где же этот грешник
Отъел себе такой пердак?!

Дежурный чёрт спешит с докладом:
— Где-где — в России!
Он один семь миллионов мором-гладом
Извел народу, Господин.

Считай, он сам их всех и слопал,
так и не диво, что широк.
Кольнуть его трезубцем в жопу?
— А если лопнет?
— Не дай Бог!

Меж тем из душ новоприбывших
(А их немало собралось)
Выходит эдакий парнишка:
Большие руки, мощный торс,

На прессе кубики бугрятся,
И дельтовидные — вполне.
Он, и не думая стесняться,
Подходит прямо к Сатане

И говорит ему:
— Послушай, не надорвать бы вам пупки.
Дозволь-ка мне по этой туше
Слегка въе*ать с одной руки?

Рассвирепел Владыка ада:
— Презренный смертный, ты нахал!
Да что ты можешь?
— Было надо — рукой автобусы тягал.

— Ну, что ж, попробуй. За работу,
Когда осилишь ты её,
Клянусь, не пожалею квоты -
Поедешь в райской житье!

А не осилишь — твою душу
Велю швырнуть в кипящий кал.
Но парень черта не дослушал,
Шагнул к Гайдару — и въе*ал.

Ударил сноп говна и пара!
И, испуская жуткий рёв,
Душа товарища Гайдара
Умчалась в сторону котлов.

Аплодисменты! Поздравленья!
А Сатане уже несут
Бланк по УДО освобожденья
И апелляшку в Страшный Суд.

— Сдержал свое ты, смертный, слово.
Сдержу и я. Кого писать?
— Ну что ж, пиши — Турчинский, Вова.
А Трахтенбергу — не въе*ать?

— Да ладно, успокойся, парень -
Бери манатки, топай в рай.
Мы сами этих двух попарим,
А ты — со Штирлицем бухай!

«Хохлы» Т.Г.Шевченко 1871г. фейк

Хохол останется хохлом
Хоть ты пусти ЕГО в Европу
Где надо действовать умом,
Он напрягает только жопу.

И потому-то на Руси
Завещано аж Мономахом:
«Связаться Боже упаси!
С тремя — жидом, хохлом и ляхом.»

Коварен жид, хотя и слеп ;
Кичливый лях — похуже бляди,
Хохол же — съест с тобою хлеб,
И тут же в суп тебе нагадит.

Помнишь, брат, как давили эльфийскую мразь,
Как бежали на запад их злобные орды.
Мы полками месили гондорскую грязь.
Чтобы ярче сиял белокаменный Мордор.
И бесстрашия всем подавая пример,
Под суровый хорал реактивного гула
На закорках своих быстрокрылых химер
Краснозвездные наши летели назгулы.
Гендальф-югенд не спасся от оркских мечей.
Хоть просили пощады враги, подыхая.
Не считая потерь, не смыкая очей,
Шли стальные когорты бойцов Урук-хая
По равнинам Рохана, сквозь Мории ад.
Был последний эльфиский эсминец потоплен
На реке Андуин. Мрачный Осгилиат
Занимали морпехи дивизии "Гоблин".
Разве можно подобное взять и забыть?
Олефанта сраженного трубчатый хобот,
Или то, как на площади Минас Тирит
Нам плясал под гармошку обоссанный хоббит?
Из порубленных энтов сложили костер,
Были двери и окна распахнуты настежь,
И молился и каялся гном-мародер,
А эльфийки стонали: - О, дас ист фантастишь!
Так войны был закончен кровавый этап.
Победили и дело осталось за малым:
Колдунов и преступный эльфийский генштаб
Беспристрастным мордорским судить трибуналом.
И довольно гуманный наш был приговор:
В Колыму. Только Гендальфа и Арагорна
Осудил на вышак справедливый Мордор
В основном за участие в пидорском порно.
Но случилась беда, наш учитель и вождь,
Наш генсек Сауроныч однажды по пьяни
Пизданулся в вулкан и сгорел ни за грош,
А всевластья кольцо растворилось в вулкане.
И настала пора для сомнений и смут.
Оклемались, окрепли позорные волки.
Вот тогда накропал беспринципный талмуд
Сильмарил-сионист по фамилии Толкиен.
Исторической правды не стало с тех пор.
Мы теряли хребты, плоскогорья и шельфы.
И дожились, что непобедимый Мордор
Захватили роханцы, евреи и эльфы.
Все закончено. Не пожелаешь врагу.
Мы смирились, обжили глухие задворки.
Во дворе на подтаявшем ссаном снегу
Хоббит прописью пишет: - Вы больше не орки!
Мы ж читали взахлеб Властелина Колец,
Заучили неправду от корки до корки.
Не случайно, что в Мордоре нашем пиздец.
Потому что мы больше не орки!

Сначала были космос, звезды,
бардак и Черная дыра.
Потом Господь Россию создал.
И Украину из ребра.

Потом уехал. Дома не был.
А Змей, поняв, что Бога нет,
стал предлагать России Apple
и безлимитный интернет.

Потом, договорившись с Гуглом,
со всех сторон России он
нарочно глобус сделал круглым —
чтоб окружать со всех сторон.

Он людям действовал на нервы,
коварный враг и Сатана:
наделал всяких чурок, негров,
жидов и прочего говна.

Россия всех была сильнее.
Всех нагибала мордой в пол.
Но Сатана придумал геев,
Америку, и рок-н-ролл.

И блогеров. И журналистов.
И вот, в один прекрасный день,
решил создать страну фашистов —
на Украине, ясен пень.

Страна фашистов ела сало,
младенцам резала нутро,
а главное — не признавала,
что наше бывшее ребро.

А утверждение такое
страшнее ядерной зимы.
Ну мы не дали им покоя.
Да так, как будто и не мы.

Господь, подробностей не зная,
вернулся, прочитал донос,
и стал Россию гнать из Рая.
И даже в черный список внес.

Американцы-иудеи
мозги промыли Богу так,
что либеральные идеи
он стал вынашивать, мудак.

У нас патриотизм безбрежен.
У нас пошел ажиотаж.
Мы всех фашистов перережем
и Рай в итоге будет наш.

Нас будут старики и дети
благодарить за помощь им.
А за наезд Господь ответит.
Мы не забудем, не простим.

>>11769
А вот это очень круто.

>>12234
Поднято с последней, во имя песни "потому что мы больше не орки"

Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
А также в то, что для гулянья
Формально поводы нужны.
С утра, бывало, только встанет
И первым делом в святцы глянет:
Что день грядущий прочит нам?
День металлурга, день юриста,
А нынче, кстати, День связиста –
Ну как не выпить двести грамм?

Под вечер дом гостями полон:
Спешат на зов вкусить котлет
Онегин, старый мой знакомый,
И Ленский, давний мой сосед.
И вот из ближнего посада,
Уездных матушек отрада,
Созревших барышень кумир,
В зеленой прискакал фуражке
Поручик пограничной стражи,
Viveur, повеса и жуир.

На миг умолкли разговоры;
Уста жуют. Со всех сторон
Гремят тарелки и приборы
Да рюмок раздается звон.
Все ближе, ближе миг желанный,
Вот-вот наполнятся стаканы:
Между жарким и бланманже
Несут цимлянское уже.

«А водка где? А где же водка?
Без водки в эдакой глуши
Провинциальные кокотки
Не так чтоб очень хороши. –
Уральских навернув пельменей,
Внезапно осознал Евгений.
- Цимлянским не нажрешься в грязь
За нашу доблестную связь!»

Но вот несут пузырь «Столичной»,
И за присутствующих дам
Поручик стражи пограничной
Немедля принял двести грамм.
Был поднят тост за связь без брака,
И тут же завязалась драка.
Короче, отрицать нельзя,
Что праздник в целом удался.

Лишь Николя, пиит связистов,
Качал понуро головой.
А хуле что же выпито не триста?
Как будто бы за упокой.
Уж пляшут на столах красотки;
При мысли, что не хватит водки,
Татьяна чуть жива; Трике,
К ней обратясь с листком в руке,
Запел, хотя не очень чисто,
Заздравную ко Дню связиста.

Трике, хоть и не знал про ЗАС,
Да и по жизни был ... гламурен.
Пропел морзянкой про Амур
А вот про горы, гад, схалтурил.

Халтурою обескуражен,
в пылу нервических страстей
поручик пограничной стражи,
сломал козетку о гостей
(как знали, что не хватит водки!).
Отныне в нашем околотке
кого не спросишь, говорят:
Не кирасирский, не драгунский,
а пограничный Приаргунский
был у поручика отряд!

И только старый хрен Михалыч,
Что в околотке много лет
Гусар и кирасир-драгунов
По разным камерам водил.
Сказал, что, в общем-то, не важно
Был или не был он связистом,
Зато, видать, бухал как сволочь
И наказанье заслужил.

«Окститесь, крыса тыловая!
Я трезв как тысяча окон!» -
Сказал поручик, закипая,
И вышиб двери на балкон,
Который волей провиденья
Он в состояньи опьяненья,
Как мы узнали из газет,
Случайно принял за клозет.

Уже Трике визжит со страху;
Достав откуда-то гантель,
Поручик со всего размаху
Побил пять разных зеркалов,
А если кто-то придерется,
Что в этих строфах рифмы нет,
Какая рифма у гантели,
Ховайтесь в жито, votre maman!

Козетка, что сломал поручик,
была прелестнейший предмет
(увы, таких изящных штучек
у нас давно в продаже нет).
Его пример - другим наука:
ломайте мебель из бамбука,
она удобна и легка.
Лупите по гостям козеткой,
а не дубовой табуреткой,
не доводите до греха!

Мораль сей басни такова,
Что даже будучи козеткой
В руках суровых погранцов,
Все обернется табуреткой.
А грех - да кто не без грехов....

Люблю гулять простуженым
По городу осеннему:
Опавших листьев кружево,
До головокружения

Гляжу и удивляюсь я,
Как в этом мире сказачном
Природы засыпающей
Все чувства пробуждаются!

Чист воздух водкой русскою,
Освеженый туманами,
Его вдыхаю, будто пью
Глубокими глотками я,

И веселею я душой,
И возвышаюсь мыслею,
Как хорошо дышать тобой
И жить тобой, Роисся!

>>13775
А это точно копипаста, или сублимация впечатлений прочитавшего то что выше?

>>13776
А что есть копипаста по своей сути, если не сублимация? Копипаста лишена собственного бытия, она всегда есть отражение чего-то, пародия, сарказм. При взгляде под опреленным углом все современное западное искуство оказывается копипастой, причем в большинстве случаев в его основе лежит более древняя копипаста, и так до самого Гомера. Иные же считают, что и Илиада является копипастой.